В столь настойчивой защите своих героев от индиви­дуальных обвинений Чернышевским осуществлялось ре­волюционное указание па необходимость радикального пересоздания существующих самодержавно-крепостниче­ских порядков, обрекающих человека на умственную ту­пость и низменность понятий.

В основу сатиры Чернышевского положена та же ре­волюционная мысль, которая неизменно проводилась им во всей публицистике и, в частности, была заявлена по поводу сатиры Салтыкова-Щедрина: «Самый закосне­лый злодей все-таки человек, т. е. существо, по натуре своей наклонное уважать и любить правду и добро н гну­шаться всем дурным, существо, могущее нарушать зако­ны добра и правды только по незнанию, заблуждению или по влиянию обстоятельств сильнейших, нежели его характер и разум, но никогда не могущее, добровольно н свободно, предпочесть зло добру. Отстраните пагубные обстоятельства, и быстро просветлеет ум человека, и облагородится его характер» IV, 288.

Сибирская беллетристика н. г. чернышевского

Во все годы пребывания в Сибири Чернышевский очень много писал. Первое время Чернышевский был уве­рен, что его оторванность от жизни будет непродолжи­тельной. Он надеялся на скорую возможность получить разрешение печататься. Эти ожидания особенно крепли с приближением момента окончания срока каторги, кото­рый, по расчетам самого Чернышевского, должен был на­ступить 10 августа 1870 года. В письме к жене от 18 ап­реля 1868 года, посланном помимо жандармских рук, Чернышевский с откровенностью писал о своих планах: «Хоть и давно предполагал возможность такой перемены в моей собственной жизни, какая случилась, но не рас­считывал, что подобная перемена так надолго отнимет у меня возможность работать для тебя. Думал: год, полто­ра,—и опять журналы будут наполняться вздором моего сочинения, и ты будешь иметь прежние доходы или боль­ше прежних» XIV, 496. Теперь Чернышевский надеется, что «к следующей весне» он будет жить уже ближе к России: «зимой или в начале весны можно мне будет пе­реехать на ту сторону Байкала... Вероятно, можно будет жить в самом Иркутске, — или даже в Красноярске». «Переехав жить па ту сторону Байкала, я буду близко к администраторам, более важным, нежели здешние ма­ленькие люди... Тогда придет время писать для печатанья и будет можно воспользоваться множеством планов уче­ных и беллетристических работ, которые накопились у меня в голове за эти годы праздного изучения и обдумы­вания, Как только будет разрешено мне печатать, — а в следующем году, наверное, будет, — отечественная литература будет наводнена моими сочинениями» XIV, 496—497. Та же уверенность в скорой возможности пе­реместиться поближе к России высказывается Чернышев­ским в письмах к жене 7 июля 1869 года и 29 апреля 1870 года: «К осени, думаю, устроюсь где-нибудь в Ир­кутске или около Иркутска и буду уж иметь возможность работать по-прежнему» XIV, 500. О том же в это время он писал и А. Н. Пыпину: «К осени устроюсь где-нибудь так, что буду иметь возможность наполнять книжки жур­нала, какой ты выберешь, моими работами» XIV, 500.