Тем самым для доктора решается и вопрос о физи­ческом труде. Физическим трудом должны и могут зани­маться только низшие организмы. «Если все, в том числе и лучшие люди, мыслители и великие ученые, участвуя в борьбе за существование каждый сам за себя, станет тратить время на битье щебня и окраску крыш, то это может угрожать прогрессу серьезной опасностью».

Эти две точки зрения, столь ясно и резко проти­вопоставленные друг другу, получают © повести свою оценку.

Признание облагораживающего и возвышающего значения науки отмечается фактом благотворного влия­ния, какое оказывает доктор Благово на Клеопатру и на самого Мисаила. «Видясь с ним и перечитывая кни­ги, какие ои давал мне, я стал мало-помалу чувствовать потребность в знаниях, которые одухотворяли бы мой невеселый труд... Знакомство с доктором подняло меня и нравственно. Я часто спорил с ним, и хотя объективно оставался при своем мнении, но все же благодаря ему я мало-помалу стал замечать, что для самого меня ие все было ясно, и я уже старался выработать в себе возможно определенные убеждения, чтобы указания совести были определенны и ие имели бы в себе ничего смутного».

Однако научный прогресс, не одухотворенный целя­ми нравственного порядка, Чехов считает делом бесплод­ным и даже вредным. В теоретических рассуждениях доктора о назначении науки Чехов видит одну из раз­новидностей того морального, эгоистического самоукры­вательства, которое изображалось им в повести «Огни», в «Дуэли», в «Рассказе неизвестного человека», в пове­сти «Палата № 6». «У нас идеи — идеями,— комменти­рует доктора Мисаил,— но если бы теперь, в конце XIX ве­ка, можно было взвалить на рабочих еще также наши самые неприятные физиологические отправления, то мы взвалили бы и потом, конечно, говорили бы в свое оправ­дание, что если, мол, лучшие люди, мыслители и великие ученые станут тратить свое золотое время на эти от­правления, то прогрессу может угрожать серьезная опасность».