Большие затруднения оказались в задаче изложения. Тематические мотивы и их комплексы в отдельных эпи­зодах и образах получают свое содержание и смысл не сами по себе, а через сопоставление и связь с другими мотивами и образами. В нашем сознании каждый из компонентов получает свою значимость лишь при внут­реннем охвате всего целого одновременно, когда они, выступая рядом, дают друг другу и фон, и рельеф, и необходимые оттенки. Когда представляется задача вытянуть этот непрерывный круг тесной и сложной взаимопроникнутости в линию последовательного изложе­ния, в наших руках не оказывается концов, которые можно было бы взять за исходный пункт и, начав с них, достигнуть полной, одинаково исчерпывающей ясности на всем протяжении обзора. Каждая часть и образ представляются срединой, требующей для своего рас­крытия каких-то иных, предшествующих и соседних час­тей. Разрубая целостный сплав романа и давая после­довательное обозрение его крупнейших компонентов, мы считаем необходимым оговориться, что до времени на­ше освещение внутреннего состава и смысла каждого из компонентов будет гореть неполным светом, и лишь после раскрытия состава всего романа мы надеемся на большую ясность и полноту представлений о каждой части в отдельности. До тех пор во многом изложение будет иметь значение лишь предварительной установки некоторых фактов.

Образ Настасьи Филипповны создан в сложении двух главных пересекающихся тем: гордости и высокой моральной чуткости.

Падение Настасьи Филипповны дает автору возмож­ность развернуть в мен необходимые ему мотивы траги­ческого раздвоения личности между импульсами само­утверждения и гордости — с одной стороны, и сознанием своей недостаточности, неполноты пред высшим идеа­лом и тоской по этому идеалу — с другой стороны. В ко­лебаниях между этими двумя скрытыми в ней стихиями духа автор и сосредоточивает всю динамику и весь смысл этого образа на протяжении всего романа. В ка­ждый момент ее биографии, будет ли это эпизод непо­средственного сценария романа или момент авторской экспликации и реминисценции, даваемой через других персонажей,— во всех случаях образ Настасьи Филип­повны несет одно и то же: мотив жажды идеала и про­щения и мотив гордыни, создающий неспособность при­близиться и осуществить прощение. Каждый эпизод рас­крывает то одну, то другую стихию или поочередно, или сливая их вместе и давая впечатление ужаса и страда­ния безысходности от трагического диссонанса души.